Николай Константинович Рерих

Можно создавать любые темы, имеющие отношение к Агни-Йоге

Модераторы: Valentina, Надежда Лебедева

Надежда Лебедева
Сообщений: 9776
Зарегистрирован: 08 янв 2016, 08:23

Re: Николай Константинович Рерих

Сообщение Надежда Лебедева » 07 дек 2017, 20:45

* * *

Тагор и Боше – два лучших лица Индии. Они оба друзья Рериха.
* * *

В начале зимы ламаисты чтят день кончины Тзон Кха Па, «заступника всего страждущего человечества». Среди тишины пустыни в эту ночь в доме каждого буддиста сияют яркие лампады в честь великого Учителя. Я видел огни этих лампад на картинах Рериха.
Огни братства, мира и любви.
* * *

Путь художника радостен победами, но труден. «Горные кряжи», возникавшие неприступной преградой на путях Рериха, отметили собой все его искусство. Оттого так сложны массивы графических построений мастера. Так волнисты, изогнуты и упруги линии. Так «катастрофично» порой нагромождение грузных форм мощного «тела» его композиций.
* * *

У Рериха свое «умозрение в красках» и своя «смысловая» красочная гамма. Он знает, что истинная радость редкая гостья в этом мире. Поэтому чаще всего он берет чистую изумрудную зелень и розовый крап и располагает их так, что его картины внушают нам подлинную красочную радость.
Он хорошо знает, что мир еще далек от совершенства, ибо многое еще пребывает во мраке.
Поэтому пользуясь индийской желтой, кадмием и охрой, он насыщает свои картины сияющим светом праздничных золотисто-желтых тонов.
Иногда умышленно он, наоборот, берет самые темные тона и, кладя краску тяжелыми густыми пластами, заставляет нас содрогаться, вспоминая об ужасе нашего темного прошлого и злых поступках, содеянных нами.
Он любит киноварь и жженую сиену, и, сознавая, что не всем суждено увидеть страны, посещенные им, он из сочетаний берлинской лазури с изумрудными и оранжево-желтыми тонами создает красочные подобия того, что «Сам встретил». Его глаз воспитан на фресках Пизы и стенописях Ростова Великого и Ярославля.
Беноццо Гоццоли, Сила Савин и Гурий Никитин передали ему свою пламенную любовь к чистой краске, чистому цвету. Он создает «Красные паруса», «Синюю роспись», предаваясь воспоминаниям о силе впечатлений, которые воспринял, погружаясь в сны древних стенописцев.
И он грезит сам, покрывая стены талашкинского храма великолепием красочного убора, напоминающего драгоценные восточные ткани.
Он испытывает то особое «горение», которое выражается в пламени духа столь же, сколь и в пламени живописной передачи. Он наследует дивный дар изографов и создает фрески, подобные великолепию «О тебе радуется» и «Песни песней», кисти наивных в простоте веры создателей Иоанна Предтечи и Ильи Пророка, украшающих своей гармоничной восточной пестротой цветущие берега величавой Волги. Кто знает, быть может, он раньше мечтал о создании еще более грандиозных росписей, призванных поспорить с этим мощным проявлением народного гения, и ждал только сооружения гигантских построек, на стенах которых он бы смог развернуть во всю ширь свою эпическую красочную повесть.
В конце концов он, наверное, осуществил бы и это. Но произошло обстоятельство, по-новому направившее всю его жизнь, все чудесное выражение и содержание его искусства.
Внутренний голос подсказал ему, что за каменной стеной, опоясавшей обреченную роковой судьбе землю, как «Обреченный град» опоясан телом змея, есть иные незримые обители. Внутренний голос подсказал ему, что мир, изображенный человеческой рукой, мир ограниченных идей и красочных фантасмагорий, значительно уступает миру свободной в своих проявлениях природы, миру поступков и дел, направляемых незримой рукой Промысла.
Внутренний голос повелел ему раздвинуть рамки его творчества, на время покинув все, что питало его в прошлом.
И он переступил порог своего дома в момент, когда «Властитель ночи», мудрый в решениях земных дел, обычно скрывает под покровом тьмы все дневные яркие краски.
Очертания гор, по которым пролегали его пути, были сокрыты от его взора. Ему почудилось, что он и весь мир вместе с ним погружены в чашу, наполненную до краев синей мглой. Чашу, на дно которой брошены золотые зерна звезд.
Он не знал, куда идти. Но он встретил «Вестника», ниспосланного ему «Сынами неба». Вестника, который стал его проводником.
Он узнал, что отныне ему предстоит «Продолжать лов» и что его путь лежит в страны Востока. И он по-иному увидел мир. Иными прежние краски. Иным смысл некогда излюбленных им красочных сочетаний.
Все, что делает он теперь, он уподобляет «Благой стреле», пущенной с самой вершины бесконечных горных кряжей. Тогда как мы называем это «Жемчугом исканий».
Утихло зарево его живописных пожаров. И сказочные горы перестали изрыгать алчные языки пламени.
Внутренний огонь, некогда распалявший творчество художника, уступил место иному огню.
Его краски начали тлеть, как уголья, источая все оттенки лилово-синего, палевого и оранжево-розовых тонов.
Тревогу и угрозы сменили в его душе тишина и благостыня.
И небо, которое Рерих всегда так любил, сменив свою грозовую окраску, стало прозрачным и ясным.
Пастель и темпера для художника теперь дороже масла и акварели.
У подножия Гималаев и на ступенях древнего храма Элефантум в Бомбее Рерих пишет свои новые картины, и мы любуемся дрожащей воздушной цветной пылью пастели, напоминающей нам о призрачности нашего многоцветного, воздушного мира.


Михаил Бабенчиков
Мысли о Рерихе (отрывок)



(Бабенчиков Михаил Васильевич
(1890-1957) - советский искусствовед, театральный, литературный и художественный критик, преподаватель, писатель, поэт, художник, автор многих статей и не менее 7 книг об изобразительном искусстве и воспоминаний о многих известных писателях, художниках и актерах. Сын художника, педагога Василия Петровича Б-а. С 1910 г. занимался в Институте теории искусства. Публиковать статьи, о театральных событиях и футуристах, начал в журналах "Современник", "Новая студия" (в 1912), альманахе "Очарованный странник" (1913). В 1912 г. стал преподавать историю декоративного искусства на Женских архитектурных курсах Е.Ф. Багаевой, а с 1917 г. – в высшем училище декоративных искусств. С 1914 г. секретарь правления лазарета Деятелей искусства Петрограда (общество устраивало благотворительные литературно-музыкальные вечера и выставки). В 1917 г. помогал А. Блоку в работе редактора отчетов Чрезвычайной следственной комиссии для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданских, так и военных и морских ведомств (Временного правительства). Устроился в Театральный отдел Наркомпроса. В 1920-1 гг. заведующий Ярославского губернского подотдела по делам музеев и охраны памятников старины и искусства (среди прочего - член комитета Рыбинского художественно-исторического музея, прочитал курс музееведения сотрудникам Ростовского отделения Московского археологического института) и одновременно исполнял функции директора Ярославских музеев. В 1921 г. оставил за собой только заведование организуемой им Ярославской художественной галереей. В 1922 г., судя по публикациям, уже вернулся в Петроград или уже переехал в Москву. В 1930 г. работал в отделе бытовой иллюстрации Государственного исторического музея. Известен по крайней мере 1 случай консультирования постановки спектакля. В 1931 г. консультант по фильму "Мертвый дом" ("Межрабпомфильм"; по роману Достоевского). Участвовал в организации выставки достижений советского кино для зарубежных стран (1932). Консультант по строительству Дворца Советов (около 1931-4). Участвовал в художественном оформлении книги "Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строительства" (1934). Попал под репрессии. В конце жизни работал в Московском художественно-промышленном училище. Его архив (включая материалы Б.К. Рериха) хранится в РГАЛИ.

Автор статьи о Н.К. Рерихе, перепечатывавшейся в Индии и США. Был знаком с Н.К. с 1914 г., а переписывался до конца жизни Н.К. В 1926 г. в Москве М.В. знакомил Н.К. с молодыми художниками, картины которых отбирались для выставок в США; изъявил желание сотрудничать в корпорации "Белуха". В 1994 г. в сборнике "Держава Рериха" была опубликована его хранившаяся в ГТГ рукопись 1926 г. "Мысли о Рерихе". Цитата из нее: "Слепы те, кто видит в Рерихе только живописца. Мудры видящие в нем одного из величайших духовных вождей нашей эры". Проявлял интерес к Живой Этике, однако позднее изменил взгляды).

Надежда Лебедева
Сообщений: 9776
Зарегистрирован: 08 янв 2016, 08:23

Re: Николай Константинович Рерих

Сообщение Надежда Лебедева » 07 дек 2017, 20:51

Среди имен Васнецова, Нестерова, Врубеля, Рябушкина, так потрудившихся над украшением православных церквей, почетное место занимает академик Рерих, также внесший большую работу в русское храмостроительство. Обширная литература посвящена исторической и так называемой Гималайской части художественной работы академика Рериха, но нам, православным, знаменательно знать и о его религиозных церковных работах. Знакомясь с этим материалом, мы узнаем, что многие храмы российские имеют религиозные мозаики, фрески или иконы кисти Рериха. Не говоря уже о том, что первая картина мастера была «Рассказ о Боге», и в 1903 году появилась всюду отмеченная серия русских монастырей и святынь, с 1906 года до 1916 художник неустанно принимает участие в целом ряде выдающихся церковных строений. При благословении Киевского митрополита Флавиана художник создает эскизы, стенописи и мозаики для храмов в Пархомовке Киевской губернии. Все святые изображения выдержаны в русско-византийском характере, ибо художник всегда избегал всякой модернизации священных изображений. Нам запоми-наются «Покров Пресвятой Богородицы» – строгий купол, Пантократор, ряд архангелов и всех сил ангельских. Также замечательны и мозаики для храмов в Шлиссельбурге с много раз воспроизведенными в художественных изданиях образами святых апостолов Петра и Павла, святых Бориса и Глеба, архистратига Михаила в глубоких насыщенных тонах. Затем следует иконостас для женского монастыря в Перми и по благословению митрополита Антония мозаика для Почаевской Лавры, в которой собраны изображения всех святых Стратилатов русской церкви. Почти одновременно с этим создается живопись часовни в Пскове, изображение святого Георгия Победоносца для домовой моленной Нечаева-Мальцева, а последние годы [жизни в России] художник сосредоточивается на стенописи в Талашкине, имении покойной княгини Тенишевой под Смоленском. Кроме того, изготовляются религиозные изображения для Марфо-Мариинской Общины в Москве, фрески для частной часовни в Ницце и многие другие отдельные религиозные изображения, стяжавшие известность на Миланской, Венецианской и Парижской выставках.
И среди последних работ художника [тогда же], мы видим воспроизведение многих религиозных, православных сюжетов, находящихся в настоящее время как в Музее Рериха в Нью-Йорке, так и в Европейских центрах – Париже, в Белграде, Бельгии и других центрах. Среди этих последних работ художника, широко отмеченных как в иностранной, так и русской зарубежной печати, имеется незабываемая серия из жизни преподобного Сергия Радонежского, которому, как известно, особенно предан художник.
Кроме того, широко воспроизведена так называемая «Священная Сюита», посвященная русской монастырской жизни. Нельзя забыть и картин «Моление о Чаше», «Пресвятая труженица», «Трон Не-видимого Бога» и «Огненный Ангел», который как бы входит в серию предвоенных предчувствий художника. По воспроизведению мы знаем «Святую Царицу Небесную, охранительницу» – изображение, посвященное Пакту Рериха по сохранению культурных сокровищ.
Из самых же последних картин, уже написанных в Гималаях, известны «Сергиева пустынь», «Звенигород» и «Ныне силы небесные с нами невидимо служат». Все эти религиозные изображения связаны справедливо называемым рериховским стилем, который основан на глубоком изучении византийского, романского и новгородского мозаичного и иконописного искусства. В одной из биографий художника отмечено, что митрополит Антоний, смотря на картину Рериха «Ростов Великий», сказал: «Это молитва земли небу». И действительно, в этом вдумчивом определении иерарха православной церкви выразилось тонкое понимание искусства Рериха.
Эти молитвенные изображения проникнуты изучением древнерелигиозных форм православных. «Царица Небесная» храма Святого Духа в Талашкине является, может быть, наиболее [ясно] выраженным произведением этого монументального характера. Фреска огромных размеров вся напитана сильными, красочными сочетаниями, как нельзя более способствующими торжественному впечатлению поклонения Матери Господа всеми силами ангельскими. Таким образом, академику Рериху удалось щедро и неустанно послужить русскому церковному строительству, и надо только надеяться, что при современных условиях эти памятники русского искусства не будут разрушены.
Газеты сообщали о том, что большие панно художника «Казань» и «Керженец» не так давно были варварски изрезаны и уничтожены большевиками. Весьма вероятно, что и церковным изображениям могут угрожать многие свирепые опасности, и тем более хочется знать о тех, кто внес свою щедрую творческую лепту в святое дело строительства.
Не забудем, что академик Рерих кроме живописи применял свои способности и в архитектуре. Так, он получил первую премию на конкурсе [на проект] церкви в государевом имении Скерневицах, дал несколько проектов скитов и часовен имени преподобного Сергия. В этих проектах чувствуются излюбленные художником новгородский и псковский характеры.
Не забудем также еще два ценных обстоятельства в религиозной деятельности Рериха – открытие им иконописной мастерской при Школе императорского Общества поощрения художеств во главе с известным иконописцем Тюлиным, а также основание иконной мастерской для инвалидов прошлой войны. Очерки Николая Константиновича «О правовом положении иконописцев на Руси» и «Иконный терем» обратили на себя широкое внимание, а в статье «По старине» Рерих явился ярким апологетом древнего иконописания.
В картине Рериха «Земля всеславянская», находящейся сейчас у короля Александра в Белграде, изображен инок, устремившийся взором в дали славянские, в которых раскинулись города и селения, где текут полноводные реки и синеет мощный бор. Над иноком виден колокол. Не есть ли это напоминание о чтимом преподобном Сергии уже близким призывному колоколу.
Может быть, в этом обзоре мы пропустили еще несколько выдающихся творений художника, но нам в рассеянии сущим трудно уследить за неутомимым творчеством, сейчас рассыпанным по многим странам. Но каждое напоминание о том, чем мы, несмотря на все трудности, владеем, уже есть упрочение и сложение наших неотъемлемых сокровищ.

М. Шмидт
Религиозное творчество Рериха

Надежда Лебедева
Сообщений: 9776
Зарегистрирован: 08 янв 2016, 08:23

Re: Николай Константинович Рерих

Сообщение Надежда Лебедева » 08 дек 2017, 14:51

«Всячески укрепляйте имя Н[иколая] К[онстантиновича]... помня, что это Ваш самый надёжный щит. (...) И если кто-либо скажет Вам, что Вы слишком много говорите и возвеличиваете Н[иколая] К[онстантиновича], найдите достойные слова, чтобы прояснить это невежество, ибо, истинно, мы не можем достаточно сказать о всём величии творимого!»

Рерих Е.И. Письма. Т. 1. С. 135. 07.01.1931

Надежда Лебедева
Сообщений: 9776
Зарегистрирован: 08 янв 2016, 08:23

Re: Николай Константинович Рерих

Сообщение Надежда Лебедева » 10 дек 2017, 18:00

Н[иколай] К[онстантинович] — великий дух, кристальной чистоты...

Рерих Е.И. Письма. Т. 2. М., 2000. С. 383. 19.09.1934.

"Жизнь его есть жизнь, полная самоотречения, он живёт лишь для Великого Служения во благо человечества. Ничто не принадлежит ему, и сам он не принадлежит себе... Терпимость великая — природа его, и, как магнит, притягивает она самых различных людей и группирует их вокруг его имени."

«Если бы Вы знали всю тяготу его, то, воистину, ужаснулись бы этой ноше непомерной. Но именно в нём горит такая любовь, такая преданность... такое устремление к принесению всего себя на Общее Благо, что он всё принимает с великой готовно­стью и радостью».

Рерих Е.И. Письма. Т. 2. С. 32. 17.02.1934


Надежда Лебедева
Сообщений: 9776
Зарегистрирован: 08 янв 2016, 08:23

Re: Николай Константинович Рерих

Сообщение Надежда Лебедева » 13 дек 2017, 20:14

РЕРИХ

Тому, кто шел на безымянный берег,
в могилу клали меч, копье и лук.
Кто ж на щиты тебя поднимет, Рерих,
последний, может, рюриковский внук?
Вели коня в седле за павшим князем,
и посреди вонзенных в землю стрел
гроб на костер слагали, а не наземь,
чтоб он при всех в живом огне сгорел.
А ты, плененный древней русской сказкой,
влюбленный в память сумрачных времен, —
твой конь увяз среди трясины вязкой
во тьме, в лесу до шелковых стремян...
Но верим мы: пройдут года, и ты, чей
упорный взор испепелял века,
восставишь старый, пламенный обычай —
ладью времен вернет твоя рука.
Не нашим поколеньем, быть может,
грядущим — исполнен будет он:
зажгут костер, тебя на щит возложат
и понесут весной на горный склон.
Промчатся снова кругом лета, зимы...
О юноши, взгляните же назад:
Князь на костре горит неугасимо,
и пламя, пламя плещется в глаза!

Николай Асеев

(1918 год)

Надежда Лебедева
Сообщений: 9776
Зарегистрирован: 08 янв 2016, 08:23

Re: Николай Константинович Рерих

Сообщение Надежда Лебедева » 16 дек 2017, 17:05

Юргис Балтрушайтис
Внутренние приметы творчества Рериха


Двойной мерой должно измеряться значение всякого творчества: по степени совершенства полноты его выражения средствами данного искусства и, во-вторых, по тому духовному смыслу, какой оно представляет, как последовательность внутренних событий в душе художника. Естественность такого порядка вытекает из двойственной природы искусства и соответствует двум его слагаемым – плоти и духу, оболочке и содержанию, без строгого соподчинения и равновесия которых самый состав творческого деяния оказывается всегда и поневоле неполным.
В самом деле, удовлетворяя лишь внешним требованиям мастерства, художественное произведение остается прекрасным, но пустым призраком, чарующей, но праздною игрой, и только основываясь на образах большой человеческой ценности, на коренных загадках и решениях нашей мысли и нашей воли, оно становится внутренне необходимым, величавым и цельным, и является живою и деятельной до всемогущества силой, ибо служит первой и последней заботе искусства – постижению тайны человека.
Осуществляясь в двух указанных планах, искусство и в своем развитии идет как бы двумя путями, взаимоотношение которых может оказаться в состоянии резкой несогласованности, так как форма вообще тяготеет к постоянству и неподвижности, а жизни духа, образы которой должно выражать творчество, вечно предстоит жребий перемены и движения.
Но каково бы ни было различие основных свойств искусства, оно упорно и стихийно стремится к единству своего выражения и своего содержания, ибо лишь при условии их полного совпадения художественный замысел может быть воплощен со всей необходимой стройностью, чтобы, преодолевая кажущийся хаос вещей, стать чудодейственным источником освобождения и радости нашего возврата в стройное единство мира.
Хотя в исторической перспективе искусства можно отметить целые периоды такого творческого единства, все же о нем приходится говорить лишь как о весьма редком явлении, настолько редком, что сплошь да рядом его не оказывается даже в произведениях очень больших художников.
Изумительным примером этой художественной цельности в русской живописи последней четверти века служит творчество Врубеля, Серова и Сомова. На ней же основана и вся значительность произведений Рериха.


* * *

Начало художественной деятельности Рериха совпало как раз с тем временем, когда человеческая душа, мало-помалу, была охвачена глубоким брожением, знаменовавшим иное восприятие мира и его новое сознание, которое, в свою очередь, должно было постепенно переродить как основное чувство жизни, так и внутренний опыт людей.
Это брожение прежде всего и особенно резко коснулось всей области творчества, требуя от него новой полноты и новых средств выражения и настолько меняя его внутренние задачи, что само понятие искусства, как оно вытекало из данных предыдущего опыта, пришлось признать в значительной мере устарелым и ложным. Необходимое равновесие между духом творчества и его оболочкой еще раз оказалось резко нарушенным и требовало скорейшего восстановления. Но как ни живо было у нового поколения художников молодое чувство своей творческой правды, их видения еще далеко не всегда отличались достаточной ясностью, чтобы четко облечься в искомые формы, и лишь немногим из них, у кого, как у Рериха, оказался волшебный дар внутренней цельности, посчастливилось и сразу найти себя и сразу же безошибочно ощутить подлинное тяготение искусства в общей духовной смуте времени. А эта смута в плоскости творчества часто осложнялась тем обстоятельством, что в новую, еще не вполне установленную, эстетику вторгалась новая, еще не утвержденная, мораль, и явления чисто нравственного порядка сплошь да рядом принимались за образцы красоты художественной.
В то время как большинство представителей новой творческой воли заботились прежде всего о том, чтобы их искусство было как можно менее схоже с прежним, и по необходимости обращали все свое внимание на внешнюю сторону своих произведений, Рерих с самого начала своей деятельности стремился к раскрытию и утверждению своих замыслов в плане внутреннем.
И в этом только лишний раз сказалась вся самобытность его тонкого чутья и наития. Несомненный новатор по существу и духу, он, по-видимому, рано проникся той простой истиной, что всякая новизна в творчестве внутренне необходима, жизненна и плодотворна лишь постольку, поскольку она осуществляется по голосу преображенной души, а не по прихоти художника. Не оттого ли в своих произведениях Рерих как бы сознательно избегает слишком сложных красочных сочетаний и точно боится всего, что могло бы показаться слишком неожиданным и вычурным? И не потому ли, решая свои живописные задачи, он неизменно заботится о том, чтобы его творческие образы зацвели своими красками столь же естественно, как цветет растение по смыслу своей природы, равно как от каждого своего замысла он прежде всего требует, чтобы он возникал и раскрывался, не отрываясь от вековечных корней искусства?
Этим восхождением к первооснове творчества, возвратом к его таинственным корням, решалась вся очередная задача искусства и снова возвращалась ему утраченная полнота и свобода – обстоятельство, сообщающее произведениям Рериха первенствующий духовный смысл и вес. Ведь главная внутренняя причина столь острого кризиса всего человеческого творчества в конце XIX века заключалась именно в том, что художники слова, кисти, звука и резца, за крайне редкими исключениями, слишком умалили значение творческого чуда, чрезмерно, в ущерб свободе наития, предаваясь изображению будничной пестроты вещей, их повседневного дробления, и упорно стремясь к неосуществимому воспроизведению всего горячего дыхания жизни, тогда как сущность искусства – торжественность постигающего созерцания, утверждение общего в дробном, совлечение с вечного лика жизни ее преходящих покровов, углубление бытия и творчества его. Живую правду такого вещего взгляда на долг и назначение художника принес Рерих в русскую живопись в ту пору, когда ей предстояла вся неизвестность дальнейшего пути, и он оказался при этом одним из первых вождей нового творческого сознания. И чуть ли не со школьной скамьи, с упорной внутренней последовательностью, он стал осуществлять свою неоспоримую правду в четких и убедительных произведениях, часто достигая в них мастерства, доступного лишь подлинно сильным.
Раз такова сущность нашего творчества, то и предмет искусства составляет не то, что осязательно существует и творится вокруг нас, не так называемая непосредственная действительность мира, а наша мысль о мире, и художник лишь потому становится художником, поскольку он отрешается и пробуждается от этой действительности. Поэтому на место явлений и событий жизни, о воспроизведении которых в наиболее подлинном виде так слепо хлопотали художники предыдущего поколения, Рерих поставил видение жизни, сказание, миф. Такое содержание искусства, строго соответствуя его истинному духу, не только расширяет область творчества, но и освобождает все его возможности. Ведь доступная нашему непосредственному ощущению явь жизни слишком тесна для искусства уже потому, что наше восприятие мира ограничено во времени и пространстве, мы слышим и видим лишь на ничтожное расстояние, и вся подлежащая нашему прикосновению действительность, в своих отдельных звеньях, длится малый срок, неудержимо превращаясь в быль и сон, и только то, что мы мыслим о жизни, только образ мира в нашей душе не узнает ни уз, ни меры и открывает нашему искусству всю беспредельную, как вселенная, область воспоминаний, надежды, мудрой мечты и предчувствия.
Если областью видения, зрелищем мира, претворенного и оправданного в духе, исчерпывается все содержание и значение замыслов Рериха, поскольку он верен себе, то сущностью видения предопределяется и внешняя сторона его творчества, все живописные и структурные особенности его картин.
Отличительной приметой всей живописи Рериха является ее общий оттенок, своеобразный, ей одной свойственный колорит. Этому художнику-тайновидцу все безмерное в своей земной пестроте зрелище жизни открывается как бы в озарении неизреченного неземного света. Осеняя творческие обряды Рериха, и скорее изнутри, чем извне, это магическое зарево облекает их в какую-то волнующую, неуловимую дымку и тем сообщает им сказочный и призрачный характер, причем эта призрачность определенно явлена даже в наиболее ярких красках и в самых четких очертаниях. Благодаря своему общему колориту все, что изображает Рерих, почти без исключения, кажется происходящим на каком-то огромном расстоянии, отодвинутым в те дали, где все предметы уже утратили свои внешние признаки, чтобы тем определеннее раскрыться лишь в образе своей внутренней сущности. Отсюда – весь необычный простор его произведений, само построение которых в большинстве случаев разрешается в бесконечность.
Знаменательно, что свои отдельные краски Рерих черпает то из красочных глубин вечернего или предрассветного неба, то из таинственной области северного полуночного солнца, – словом, отовсюду, где разлито волшебное, величавое и безмолвное пылание Тайны, ибо этого требует как его основное чувство мира, так и вся созерцательная природа его творчества. Вполне естественно, что краски Рериха должны отличаться известным однообразием и некоторой бледностью, ибо излишняя пестрота их, как явление внешнее, только нарушала бы торжественность этого созерцательного искусства и умалила бы духовный смысл его образов. В тех же немногих случаях, где ему нужна более сложная и более яркая игра красок, она намеренно, или, вернее, по строгому наитию, подчинена мастерски означенной живописной симметрии, определенному широкому ритму, благодаря которому необходимый покой видения остается ненарушенным. Впрочем, о самом красочном однообразии рериховской живописи можно говорить лишь весьма относительно, так как оно сугубо искупается тонкостью основных тонов и большой изысканностью их внутреннего напряжения. А в них-то, главным образом, и заключается вся самобытная сила и художественная тайна произведений Рериха.

Надежда Лебедева
Сообщений: 9776
Зарегистрирован: 08 янв 2016, 08:23

Re: Николай Константинович Рерих

Сообщение Надежда Лебедева » 16 дек 2017, 17:05

В полном соответствии с красками рериховских картин находятся их линии. И здесь, как там, определяющим началом служит внутренняя основа видения, не допускающая ни слишком резких изломов, ни слишком мелких подробностей и стремящаяся, вообще и в частности, к торжественному безмолвию и покою иконописи. Избегая излишней пестроты и вычурности красок, Рерих еще в большей степени избегает суетливости движения. Поэтому его образы, по меньшей мере те, где он наиболее верен себе, встают перед зрителем во всей стройной простоте своего начертания, как вздымается дерево, с которого опала вся листва. Эта торжественная стройность рериховских линий внутренней связью напоминает ритмический строй былинного повествования – обстоятельство, и на этой новой грани возвращающее нас в область вещего призрака и мифа, к тому же безмолвному порогу созерцания, куда нас ведут и краски Рериха. Знаменательно, что основные линии, выражающие величавость этого внутреннего ритма, неизменно тяготеют к восхождению или, что равносильно, к своему разрешению в даль, в простор. Вот почему, в общем плане своих замыслов, Рерих по возможности избегает обособленного пространства и замкнутых плоскостей, а в тех случаях, где по внутреннему смыслу образа ему нужны замкнутые грани, он либо противопоставляет им тут же раскрытый простор, либо еще и еще раз повторяет их в дальнейшей перспективе своего произведения и тем только усиливает океаническое дыхание бесконечности, в котором заключается высшее достижение его творчества. Этому чувству бесконечности, ставшему руководящим началом и основною художественной заповедью Рериха, так изумительно и так деятельно сопутствует его глубокое чувство приятия оправданного мира. Оттого-то все линии в его произведениях как бы повторяют благоговейное движение руки, благословляющей мир, а все его пространство размечено как торжественные ступени к еще незримому, но обетованному храму, где будет завершение всякому шествию и всякому пути.
Линии Рериха, общий колорит его произведений и отдельные краски так загадочно дополняют и усиливают друг друга, что их сочетание, строго говоря, следовало бы рассматривать как единую стихию. Такое совпадение столь различных граней возможно лишь потому, что у Рериха внешняя ткань каждого творческого образа полностью вытекает из его духа и сущности. Не достигается ли здесь одно из высших приближений искусства, которое в своем развитии все определеннее требует, чтобы выражение творчества магически развивалось из его видений, как стебель, листва и цвет последовательно возникают из цельности зерна? И при этом следует только помнить, что все творческое единство этой живописи создано не счастливым наитием художника, а созрело в глубине его внутреннего опыта и является не прекрасной игрой его прихоти, а глубокой внутренней необходимостью.
Что же касается самого содержания произведений Рериха, то, являясь художником скорее лирического и эпического круга, чем трагического, он уже по природе своего дарования должен был изображать не столько действие, сколько чувство, душевное состояние, душевное движение. И с другой стороны, в эту же область внутренней жизни и созерцания повелительным образом приводила его и сама, утверждаемая им, сущность искусства как мысли о мире. Поэтому события и явления жизни, красочной записью и начертанием которых часто исчерпывается вся задача живописца, занимают его лишь постольку, поскольку в них воплощено вековечное пылание нашей души и нашей воли и поскольку в них явлен непреходящий образ бытия. При таком своем составе живопись Рериха есть искусство Символа. Сюда же она должна быть отнесена и по своему методу. Конкретное содержание подобного творчества, при всей четкости своих образов, часто не может быть рассказано словами. Живопись Рериха нужно видеть. В этом отношении у нее много общего с музыкой, которую нужно слышать. И не этой ли общностью рериховских красок и линий с духом музыки объясняется то обстоятельство, что эти краски и эти линии приводят зрителя в смутное ритмическое состояние, в котором ему чудятся органные хоралы, пение торжественных труб, пасхальные псалмы?
Но каково бы ни было внешнее содержание картин Рериха и как бы определенны ни были названия, которыми он обозначает свои произведения, им всегда присуща некая внутренняя тайна. И весьма характерно, что каждый определенный замысел его имеет в виду не истолкование и раскрытие этой тайны, а лишь ее безмолвное зрелище, чтобы тем целостнее представить ее нашему непосредственному восприятию. Здесь еще раз обнаруживается особенная чуткость Рериха как художника. Ведь искусство, поскольку оно стремится к подлинному творчеству, единственной целью должно иметь тайну человека и мира. Но постигнуть эту тайну может лишь тот, кому дано приобщиться к ней. А приобщиться чуду жизни значит целостно принять его в душу свою. Вот почему Рерих не хочет в своей живописи быть посредником между душой зрителя и сокровенной сущностью вещей, а неизменно силится поставить их лицом к лицу. Ибо наше искусство вообще, по крайней мере высшее, освобождающее искусство, должно стремиться не к изображению явлений и событий жизни, даже обобщенных и очищенных созерцанием, но должно само силиться стать явлением и событием, живым деянием и трепетом. И оно должно быть не завершением внутреннего действия, а лишь его началом и поводом к нему. Оттого-то каждый образ Рериха, по внутреннему смыслу своему и способу своего выражения, воспринимается как некий творческий знак. Но ведь все подлинное искусство, и не только живопись, но и слово, даже сама музыка, есть только волшебный знак, по которому наша душа, пробуждаясь от своей частной яви, должна, хотя бы на миг, приобщиться бытию всемирному и тайне вселенской, чтобы в нас могло совершиться чудо освобожденья.
Необходимо помнить, что, из какой бы области Рерих ни заимствовал свои живописные темы, творческое значение их равноценно и при всем внешнем разнообразии своих замыслов в каждом отдельном случае он только лишний раз, только по-новому, подтверждал внутреннее единство своей живописи. Иначе говоря, для действительной оценки творчества Рериха внешнее содержание его картин, собственно, безразлично. И отмечать архаичность, или экзотику, или иные частности некоторых его замыслов, как это принято делать иногда, значит подчеркивать несущественное. Тем более что как раз здесь, в своих архаических и экзотических темах, он, пожалуй, не вполне верен основному тяготению своей живописи и, стало быть, своему творческому долгу, – не вполне верен себе в том, конечно, случае, если в подобных произведениях он искал внешнего правдоподобия, т. е. известной связи с действительностью, хотя бы по контрасту.
Ибо внутренний опыт Рериха, как художника, и сама сущность его дарования таковы, что его творческий долг велит его искусству служить одному лишь видению жизни, безотносительному и беспримерному и там, где человеческая душа познает себя в воспоминании, и там, где она прислушивается к дыханию часа текущего, и там, где она предчувствует себя. И служа этому основному тяготению своего искусства, Рерих настолько строг к себе, что, будучи художником тонких красок, он часто и, может быть, слишком намеренно отрекается от себя и явно борется с обольщением и соблазном внешней красочной игры, когда она не может быть оправдана внутренней необходимостью творческого образа. Ибо путь Рериха, по всем внутренним приметам его живописи, проходит не пестрым замкнутым лугом с его радужной явью и забвением, но, как путь всякого познающего искусство, ведет к открытым горным перевалам, в суровый простор бессонной, чутко настороженной мысли о вечном и молитвенного состояния перед таинственным чудом мира.
Значение Рериха отнюдь не исчерпывается большими достижениями его живописи. Тот же внутренний опыт, на котором основана самобытная красота и значительность его произведений, неразрывными узами связал его творческую деятельность с общим духовным строительством нашего времени. В области своих линий и красок он был упорно озабочен решением тех же важных задач, которые стояли на очереди и в литературе, и в музыке, и во всем современном искусстве. А так как само это искусство было лишь живым отражением и наиболее деятельной частью глубокого пылания, охватившего всю современную душу в ее борьбе за новое сознание мира и новую волю, то, утверждая свои обряды, Рерих участвовал и в создании всего строя нашей внутренней жизни, в его утверждении по новому смыслу и духу. И если в этом возрождении полноты жизни достигнуты какие-нибудь прочные ступени, как глубина и свобода дальнейших возможностей, как сила чувства и ясность разумения, и если в этой жизни установлены новые духовные права и новый внутренний долг человека, то известная доля в этом общем достижении несомненно принадлежит и Рериху. В частных же гранях живописи, трудясь над ее новыми задачами в числе очень немногих, он взял на себя самую трудную часть: раскрытие внутренней стихии искусства красок, как она должна утверждаться на новом духовном уровне.
Возможно ошибочное предположение, что живопись Рериха слишком созерцательна и, стало быть, слишком оторвана от жизни. Но она созерцательна лишь в той мере, в какой созерцание представляет очередную и основную необходимость человеческого творчества. А раз так, то она возникла из сокровенных глубин самой жизни, тесно связана с ней, как крепкий побег от ее вечно молодой воли, и своим творческим влиянием возвращается в эту волю как ее освобождающая сила. Подчеркнув эту коренную связь живописи Рериха с очередным тяготением жизни, остается только прибавить, что вне этого участия в духовном подвиге времени у художника нет лучшего венца.

1916

Надежда Лебедева
Сообщений: 9776
Зарегистрирован: 08 янв 2016, 08:23

Re: Николай Константинович Рерих

Сообщение Надежда Лебедева » 25 дек 2017, 10:19

Н. К. Рерих

МИСТИЦИЗМ

В разных странах пишут о моем мистицизме. Толкуют вкривь и вкось, а я вообще толком не знаю, о чем эти люди так стараются Много раз мне приходилось говорить, что я вообще опасаюсь этого неопределенного слова – мистицизм. Уж очень оно мне напоминает английское мист – то есть туман. Все туманное и расплывчатое не отвечает моей природе. Хочется определенности и света. Если мистицизм в людском понимании означает искание истины и постоянное познавание, то я бы ничего не имел против такого определения. Но мне сдается, что люди в этом случае понимают вовсе не реальное познавание, а что-то другое, чего они и сами сказать не умеют. А всякая неопределенность – вредоносна.
В древности мистиками назывались участники мистерий. Но какие же мистерии происходят сейчас. И не назовем же мы мистериями научное познавание, которое в последние годы двинулось в области надземные, приблизилось к познаванию тончайших энергий. Спрашивается, в чем же всякие пишущие видят мой мистицизм. Если припомним мои картины, то даже сами названия вряд ли будут соответствовать этому людскому обозначению. Припомним от самого начала: «Богатыри», «Ушкуйник», «Гонец», «Восстал род на род», «Сходятся старцы», «Бой», «Город строят», «Сергий Строитель», «Гималаи», «Жемчуг исканий», «Монгольский Цам», «Конфуций», «Лао-Тце», и из самых последних – «Тревога», «Снегурочка», «Река жизни», «Настасья Микулична», «Микула Селянинович»... Или вспомним очерки: «Борьба с невежеством», «Парапсихология», «Болезнь клеветы», «Песни Монголии», «Чингиз-Хан», «Школьный учитель», «Прекрасное единение», «Старинные лекарства», «Врата Мира», «Чаша неотпитая», «Оборона», «Горький», «Толстой и Тагор» ... Все это достаточно казалось бы определенно и зовет к познаванию.
Правда, мы радуемся каждому достижению, будет ли это в области искусства или науки. Мы глубоко интересуемся передачей мысли на расстояние и всем, сопряженным с энергией мысли. Об этом уже давно были беседы с покойным Бехтеревым, с Райном, с Метальниковым. Область мозга и сердца, так выдвинутая сейчас учеными мира, не может быть названа дымчатым словом мистицизм, но есть самое реальное научное познавание. Для невежд, вероятно, любое научное открытие есть мистицизм и сверхъестественность. Но тогда и Каррель, Крукс, Оливер Лодж, Пипин и все реальные ученые будут тоже мистиками.

http://lib.icr.su/node/509

Надежда Лебедева
Сообщений: 9776
Зарегистрирован: 08 янв 2016, 08:23

Re: Николай Константинович Рерих

Сообщение Надежда Лебедева » 31 дек 2017, 11:02

The Story of the Roerich Mongolia House
https://www.youtube.com/watch?v=-pURmGVLlhk

The story of the efforts to save the house in Ulaanbaatar, where the great Russian born New York artist, writer, mystic, social activist and Nobel Peace Prize nominee Nicholas Roerich lived and painted in 1926 and 1927, as part of his four year Central Asia journey with wife Helena and son George.


Вернуться в «Все вопросы, касающиеся Учения Агни-Йоги (Живой Этики)»

Кто сейчас на форуме

Количество пользователей, которые сейчас просматривают этот форум: нет зарегистрированных пользователей и 6 гостей